Читальный зал

Друг человека на все случаи жизни

«С тем, что собака – самый главный друг человека, никто не спорит. Не счесть примеров того, как пес, весь из себя суперпородистый или, наоборот, потомственный «дворянин», выручал homo sapiens. Можно писать энциклопедию на тему пользы, которую приносит собака, живущая с нами бок о бок. Причем, самую что ни на есть практическую пользу, от принесенных ленивому хозяину тапочек до...»

Подобные мысли завертелись в голове Надежды Андреевны совсем не случайно. Пару лет назад она, почти одновременно выйдя на пенсию в своем родном Верхнем Волочке и став бабушкой внучки-полуиспанки, под давлением дочери Тани стала собираться в дорогу. Татьяна в свое время покинула среднерусский городок и, перескочив Пиренеи, вышла замуж за Гильермо, с которым познакомилась во время турпоездки. Вроде, по любви. Во всяком случае, живя в доме дочери, Надежда Андреевна наметанным глазом примечала, что отношения у молодых строятся на чувствах, а не на расчете. Ну и слава Богу!

На первых порах бабушка (название-то какое для женщины, еще и 60 лет не прожившей) тосковала по родине, русской природе, родственникам и знакомым. Потом, пару раз съездив домой, успокоилась. Правда, общения катастрофически не хватало. Несколько раз она пыталась познакомиться с земляками, встретив их в местном «русском» магазинчике, но те, вяло поддержав завязавшуюся было беседу, особых восторгов явно не испытывали и уходили раньше, чем приличия позволяли предложить обменяться телефонами. Поняв для себя, что тут каждый сам по себе, Надежда Андреевна перестала искать знакомых и, услышав русскую речь, не спешила вступать в контакт.

Сидя на терассе небольшого бара, она пила кофе, раглядывала происходящее на улице и ничем не выдала себя, услышав, что присевшие за соседний столик двое молодых парней заговорили по-русски.

- Слышь, есть возможность сделать паспорт Словакии за четыре «штуки» баксов, – ничего не опасаясь в полный голос сказал один из них, явно не предполагая, что кто-то из посетителей бара может понимать русский язык. - Говорят, что делают через своего человека в словацком МВД на имя заказчика. Причем, как они говорят, и паспорт будет подлинный, а не «липа». С ним можно легально жить и работать в Испании, свободно ездить по Европе. А то я со своим украинским паспортом никак легализоваться не могу, а ждать укоренения - себе дороже. Дождешься, а испанцы опять законы изменят. Как думаешь, брать этот паспорт? Чего-то у меня сомнения. Под фанфары не загремлю?

- А на фига такой геморрой? – еще громче ответил другой, вальяжно развалившись на стуле. – Такие «бабки» платить за «липу». Лохов всегда так разводят – говорят, что подлинник, чтобы слупить по полной программе. Ты же, если б сказали, что фальшивка или краденный, четыре тонны баксов точно не отвалил бы... А я вот слышал о такой системе. Едешь в Литву. Находишь там человека, который за бабки согласится тебе помочь и одолжит свой паспорт. Даешь паспорт собаке, чтобы надгрызла кончик с фоткой. Потом с этим изгрызанным паспортом в руках заполняешь анкету на обмен, объясняя, что документ не утерян и не украден, а по вине собаки (с нее какой спрос?) пришел в негодность. Добавляешь ко всему этому свою фотку и все это сдаешь в паспортный стол, заплатив какую-то мелочь. Через три дня получаешь не подделку, а самый настоящий паспорт, с другим именем, но с твоей физиономией. По этому паспорту без проблем возвращаешься в Испанию и живешь тут уже легально, хотя и под чужой фамилией. А человека нужного, говорят, в Литве без промлем найдешь, за пару сотен евро многие подпишутся.

Надежда Андреевна с трудом понимала молодежный слэнг, но суть разговора уловила. Впрочем, концовка обсуждаемой аферы ее уже мало интересовала. Услышав про собаку, грызующую паспорт, бабушка полуиспанки погрузилась в воспоминания.

... В начале восьмидесятых Надежда Андреевна, тогда еще для всех просто Надежда или даже Надя, почти что сразу после окончания юрфака была избрана народным судьей. Утверждая на столь ответственную должность, ей объяснили, что непременным условием дальнейшего карьерного роста является вступление в ряды КПСС. Деваться было некуда, пришлось соглашаться. Комсомольцам, работавшим в суде, старшие товарищи из партбюро ненавязчиво, но однозначно порекомендовали избрать Надю своим вожаком. Полтора десятка комсомолок, работавших в архиве, канцелярии и бухгалтерии суда, ничего не имели против, скорее наоборот – не меня в комсорги двигают и славненько. Спустя год Надю, хорошо проявившую себя на ответственном посту – она организовала два молодежных субботника и выпуск четырех стенгазет – уже приняли кандидатом в члены КПСС.

Прошел еще год, настало время стать полноценным членом партии. И вот она дома, заходя в комнату, застывает от ужаса. Щенок-подросток, собственноручно ею вскормленный до размеров крупного поросенка, стянул с журнального столика сумку, как-то умудрился открыть ее и, достав из обычного для дамских сумочек бардака именно «Карточку кандидата в члены КПСС», сосредоточенно и с аппетитом грызет этот супердокумент. Обычно Надя, как ей это рекомендовал секретарь партбюро суда Михал Михалыч, хранила карточку в своем служебном сейфе. Но накануне в конце дня она зашла в партбюро, заплатила взносы и было просто лень снова подниматься на другой этаж, чтобы спрятать карточку в сейф. Решив, что сделает это утром, Надя отправилась домой.

Когда следующим утром она пришла к Михал Михалычу со своей бедой, он, взяв в руки огрызок карточки, буквально окаменел. Обильно пуская слезу, Надя рассказала ему о хулиганском поступке своего пса. Партийный лидер достал из сейфа початую бутылку конька, налил себе и Наде, буркнул «Не чокаясь» и выпил. Налил себе еще и снова выпил. Потом сказал:

- Да ты понимаешь, что теперь будет? Тебя же на следующей неделе принимать должны!

- А я что ли виновата? – шмыгая носом, ответила Надя. – Честно рассказу, как все было. Ведь видно же, что грызла собака, а не человек.

- Не собаку судить будут, а тебя! Если на собрание по приему в КПСС ты придешь с этим огрызком, тебе пришьют дело о безответственном отношении к партийным документам и ни в какую партию не примут. Но и это не все. На своей карьере судьи можешь поставить крест. У нас судья может быть комсосольцем или коммунистом, но не беспартийным. А ты из комсомола уже по возрасту выбыла. Сечешь?

- Но в партбюро же все свои, я покаюсь, скажу, что осознала свою ошибку, кандидатский срок для того и дается, чтобы подготовиться. Я виновата, но это будет мне уроком...

- Ага, все свои! Особенно Юдин тебе свой! Он же только и ждет, как бы тебе отомстить!

- За что? Что я ему такого сделал?

- А кто его заметку в стенгазету к Дню Победы забраковал?

- А зачем он в ней врал? В прошлом году, когда 9 мая отмечали, он сам рассказывал, что его в армию призвали в день, когда Япония капитулировала, и послали служить в Китай вместо тех, кто демобилизовывался. А в заметке написал, что он чуть ли не в одиночку Муданзянь взял...

- Чего он взял? – не понял Михал Михалыч.

- Муданзянь. Город такой в Китае. Или местность. Не важно, главное, что он в боевых действиях даже по возрасту никак участвовать не мог, а в последнее время везде представляется как ветеран войны.

- А что делать, если на всех предприятиях ветераны войны есть, а у нас ни одного? От нас же требуют отчетов о проделанной с ними работе, вот Юдина и приходится в ветераны записывать, он единственный, кто у нас хоть как-то подходит. Тебе что, трудно было его заметку в стенгазету поместить? Повисела бы неделю, наши, судейские, и так все знают, а посетители бы читали о подвигах советских воинов...

- И падали бы на пол со смеху! Я, например, упала, прочитав его фразу «Наши летчики один за другим взлетали в воздух».

- Ну, могла бы и переписать, если такая грамотная.

- Ну да, мало мне того, что приходится после моего секретаря переписывать протоколы судебных заседаний, так еще и мемуары Юдина я должна переписывать на русский язык...

- Должна! Если проблем не хочешь. Дядька он самолюбивый и злопамятный, он тебе эти мемуары теперь припомнит, когда на партбюро будешь ответ держать за художества твоего пса. А есть еще комиссия ветеранов партии при райкоме. Там один дед однажды издалека Ленина видел и написал об этом три книги. Их никто печатать не хочет, говорят, что такой литературой все завалено. Так дед, чувствуя, что жизнь уходит, а мечта стать писателем никак не существляется, стал лютовать. Принимая в партию или выпуская за границу такие вопросики заковыристые задает, на которые кроме него самого ответа никто не знает. А еще есть бабка, которая строила Днепрогэс, осталась из-за этого старой девой и теперь зверствует, когда молодок в партию принимают не за то, что они на себе бетон и кирпичи таскали. А тут ты, молодая-красивая, с обгрызанной карточкой... Они тебе часа два лекцию будут читать, как на фронте с партбилетом у сердца в бой шли, а потом бережно протирали его от крови и пота. Прочтут и выгонят.

- Так что ж делать то? – в отчаянии спросила Надя. – Неужели выхода никакого нет?

- В общем так. Единственный шанс, это доказать, что ты не кандидатскую карточку бросила где попало и твоему псу оставалось только зубами ее схватить, а что случился «форс мажор». Например, карточка вместе с другими важными документами хранилась в самом верхнем, запертом на ключ, ящике стенки. Но мерзавец-пес, когда ты отлучилась на минутку в туалет, умудрился подпрыгнуть на два метра, зубами повернуть ключ, со второго прыжка выдернуть ящик и расправиться буквально со всем его содержимым, причем приведя другие документы в еще большую негодность, чем кандидатскую карточку, запрятанную лучше всего. Дерзай. Но учти, я тебе ничего этого не говорил.

Весь день Надя, ведя судебные слушания по расторжению брака или бытовухе, едва сдерживала улыбку, представляя своего перекормленного щенка подпрыгивающим на два метра и мастерски поворачивающим зубами ключ.

Вернувшись домой, она подозвала вредителя, сунула ему под нос свой паспорт и строго приказала «Жри!» Пес удивленно глянул на хозяйку и, вспомнив, какая ему была накануе выволочка за кандидатскую карточку, стал внимательно рассматривать что-то на потолке. Надя принесла с кухни кусок колбасы и смастерила бутерброд, в котором в роли хлеба выступал паспорт. Обычно пес, увидев лакомство, хватал его так, что Надя едва успевала убрать руку, чтобы вместе с колбасой он не схрумкал ее пальцы. Но на этот раз собака, наклонив морду на бок, подчеркнуто осторожно взяла колбасу, не оставив на паспорте даже капельки своей слюны.

Мучения продолжались до ночи. Чего только Надя не придумывала, чтобы объяснить псу, что он может совершенно спокойно и сколько ему влезет грысть паспорт и за это ему ничего не будет. Даже наоборот – за сотрудничество его ждет сказочное поощрение. Пес сотрудничать не хотел. Он или прикидывался дураком, пристально глядя в окно, на потолок, в телевизор, но только не на паспорт. Или вдруг проникновенно смотрел на Надю своими умными глазами, мотал хвостом и повизгивал, всем своим видом посылая сообщение: «Да ты что, хозяйка, издеваешься? Только вчера меня за это веником лупила куда ни попадя и слова неприличные кричала на весь микрорайон, а сегодня провоцируешь!»

Закончилось дело тем, что Надя, снова разоравшись, просто разжала руками собачью пасть, засунула в нее паспорт и, словно компостером, начала дырявить ею главный документ гражданки СССР. Сжав и разжав в очередной раз собачьи челюсти, Надя доставала паспорт и пересчитывала получившиеся дырки и вмятины, установив для себя, что их должно быть ровно вдвое больше, чем на кандидатской карточке. Доведя паспорт до нужной кондиции, Надя вместе с переставшим уже чему-либо удивляться псом основательно прокомпостировали профсоюзный билет, служебное удостоверение, читательский билет городской библиотеки и, на всякий случай, членские карточки ДОСААФ и общества добровольного озеленения.

Как ни странно, но шанс, подсказанный многоопытным Михал Михалычем, удалось использовать. Все члены парбюро, за исключением Юдина, прониклись Надиной бедой и не столько корили ее за отсутствие бдительности, сколько прикидывали, каких хлопот будет стоить восстановить пришедшие в негодность документы. Юдин сидел набычившись, его явно распирало желание гневно осудить кандидатку в члены КПСС и зажечь перед ней красный свет, но он понимал, что коллеги его не поддержат. Комиссия ветеранов повела себя более сурово, об Надю вытирали ноги почти час, но все же под конец сменили гнев на милость и постановили, что она достойна. К счастью, очевидец Ильича и строительница Днепрогэса на заседании отсутствовали. В итоге Надя сдала огрызок кандидатской карточки в сектор учета, а вскоре вместо нее получила краснокожую книжицу полноценного члена КПСС. Хранила она ее исключительно в сейфе до той поры, пока в августе 1991 года не написала заявление о своем добровольном выходе из партии.

... Надежда Андреевна выплыла из своих воспоминаний. Парней за соседним столиком уже не было, они, видимо, пришли к консенсусу, как лучше всего добыть паспорт, чтобы за это никому ничего не было. Бывшая судья по гражданским делам подозвала официанта, расплатилась за кофе и отправилась домой, продолжая по дороге размышлять о том, насколько разнообразную помощь можно получить от лучшего друга человека.

Александр ПЕУНОВ

Опубликовано в газете "Комсомольская правда в Испании"

(c) 2007, Ediciones Rusas Mediana, S.L., "Комсомольская правда в Испании"

 

 

Hosted by uCoz