Читальный зал

Из точки А в точку Б

Больше всего в жизни Светка боялась отца. Однажды, в восьмом классе сбежали с девчонками с уроков, осветлять Светкину коротенькую стрижку. Голова нежданно засветилась рыжим, на манер плюшевого лисенка из детства. Пока дружно натирали Светку сиреневым красящим шампунем, чтобы спрятать «лисенка», у Светки дрожали поджилки. Батя тогда не убил, но орал сильно. Он вообще всю жизнь орал. Перестал, когда начал совсем уже сдавать. Напивался пьяный и хрипел. А потом умер.

Светке тогда было уже не до батиных отказавших от пьянства почек. У нее рос живот - круглый, основательный. Свекровь сказала – будет мальчишка. Если девочка – живот огурцом. Витька, муж, приходил с завода поздно. Ел макароны с котлетами. Усаживались вместе на диван, телек смотреть.

Витьку Светка любила со второго класса. И хотела выйти за Витьку замуж. Витька был сосед и старшеклассник. После школы ковырялся в гараже со своим мопедом. Когда Светке стукнуло шестнадцать, он ее заметил. И стал катать на мопеде. Отслужил армию, отгуляли свадьбу в заводской столовке. Жених повздорил с дядьями, матерился, чуть не до драки дошло.

И вот Сережка появился на свет. А Витька пропал. То ли Сережкин ор был ему не по душе, то ли еще что. Я, говорил, на рыбалку, и приходил под утро, пьянющий.

Руки у Светки тогда поменялись, это она хорошо помнит. Были беленькие, аккуратные. Стали красные, как будто вечно распаренные. Все стирка, а горячую воду отключали.

Витьку было жалко. Думала: ведь если муж, это навсегда. А потом плюнула. Сказала: если хочешь Сережку видеть, приходи, но трезвый. И ушла в общагу.

Серенькому восемь лет исполнилось. Только он был не Серенький, а скорее Беленький. Кожа нежная, прозрачная, волосы на голове светлые, шелковые. Летом на носу вылезали веснушки. «Как, Серега, жизнь?» - гудела Ольга, соседка. Серега прятался за маму, стеснялся.

Светкина заграница началась с Ольги. «Кончай биться тут как рыба, - сказала Ольга. – Вон Маринка уехала, меня к себе зовет. Но я со своей оравой – куда? А ты Серегу отдай теть Дусе, она золотой человек. Через год вернешься с деньгами и заживете».

Тетя Дуся - Светкина мать. У Светки как будто холодная волна в груди пробежала – захолонуло. А потом свыклась и стала думать. Серега послушный, мать справится. Она, Светка, на пятьсот рублей намывает полов за месяц. А Маринка в Испании – на пятьсот долларов. И потихоньку стала Светка думать, где занять денег на бредовую Ольгину идею.

Полетела Светка до большого испанского города туристкой, от фирмы. С мужиками-строителями. Мужики храбрились, но и у них скребло. Только один, Михалыч, летел не впервой.

Дальше, как приземлились, все пошло-покатилось. До Маринки доехала, как в тумане. В аэропорту вцепилась в Михалыча: «Михалыч, миленький, как до автобуса добраться? Помоги!» «Ну, девки, - хмыкал Михалыч, - едут сами не знают куда...» Но на автобус посадил. А в Маринкином городке началась Светкина испанская жизнь.

Городок был приморским, пальмы, как гигантские ананасы. К полудню белые улицы раскалялись, после обеда не выдерживали марева, засыпали. Но Светкина жизнь была утренней, свежей. Маринка не подвела, «просватала» к немцу Клаусу. Немец был не от мира сего, хипповый. Скульптор и художник. Лепил странности, рисовал еще заковыристее. Кивал на Светкино школьное «Гутен морген» и удалялся. Он любил пляж утренним, пустынным.

Потом к Клаусу добавился бар. И это была уже ночная жизнь, с едким дымом толстых сигар, с тарелками, с остатками пережаренного жира с чесночным запахом. Была Роза, кудрявая аргентинка-официантка. Роза принялась Светку обучать испанскому. «Ола, как дела?» - приветствовала Розу на испанско-русском благодарная Светка.

А в телефоне жил Сережкин голосок. Жил строго раз в две недели - из экономии. «Серенький, мама тебя любит, но она на работе...» «Мама, привези мне пальму!» «Привезу, сына... И ракушек привезу... А потом мы вместе с тобой поедем к морю...» Светка выходила из переговорника, зажигала сигарету и старалась не реветь.

Потом появилась Мария-Луиза. Очень старая, вся светилась. Светке даже страшно было – такая древняя, как пергамент, тронешь – рассыпется. Но привыкла. Мыла Марию-Луизу губкой, ворочала туда-сюда, вывозила в коляске. Вспоминала Сережку-маленького – как тоже боялась поначалу и как катала в коляске. Стар-млад, все одно. Длинное Марии-Луизино имя сократилось и превратилось в Моя Луиза.

Моя Луиза жила по расписанию. Таблетка в девять, пилюля в двенадцать, измерить давление после трех. «Залечили бабку эти врачи, - говорила Светка Маринке. – Ее бы в среднюю полосу, в деревню, на парное молоко. Может, еще бы и отошла».

«Простите, а не могли бы вы поработать у нас пару недель?» - спросил у Светки старик-хозяин аптеки на углу Луизиного дома. Светка погрешила на свой испанский – может чего не поняла. Нет, так и есть. Аптекарша - дома с ревматизмом, пол мыть некому.

«Я тебе помогу», - сказал в первую Светкину мойку аптекарский сын. Он был очкастый и ростом - длинный, как испанский принц. «Но-о!» - заорала по-испански Светка. Принц-аптекарь остался за прилавком, а через неделю назначил Светке свидание. 

Маринка потащила Светку в торговый центр, на распродажи. Напялила на нее синие джинсы и белую майку. Оценила: «Свежо и современно. Не придерешься. Ты - везучка, у тебя красота естественная, тебе даже веснушки идут». Светка посмотрела себе на руки. «Гляди какие... Вены повылезали.»  Но руки были уже не красными, как раньше, - загорели. Оглянулась на детский отдел. Вот бы Сережке накупить маечек. Соберется домой, наберет целую кучу...

Принц-аптекарь пригласил Светку на воскресный аперитив, и еще чтобы потом пообедали вместе. Аперитив – Светка уже знала – это когда едят всякую ерунду перед едой. «Аппетит перебивать, да ты что?!» - сказала бы мать. Сели на набережной в кафе под зонтиком. Потом перебрались в другое, за столик со скатертью.

- Покажи мне, где твой город, - оказалось, Принц притащил карманный атлас. Светка ткнула пальцем в точку, увидела мамину квартирку с кружевными салфетками, Сережку. Сережка должен быть загорелый, с облупившимся носом.

- Здесь, - сказала Светка. – Там мама и Сергей, сын.

И уточнила неизвестно зачем: «Серхио, мой сын». И заметила вдруг, что у Принца нос тоже был облупившийся. «Тоже мне, испанец... А нос облез, как будто к солнцу не привык», - Светке стало смешно и хорошо. И показалось, что она немножечко, совсем чуть-чуть влюбилась.

...- Светка, только ты не волнуйся... – в груди у Светки похолодело моментально. – Тут звонила твоя мама... Вобщем, Сережка в больнице, то ли отравление, то ли желтуха, они еще сами там не разобрались.  

Светка села. Встала. Вытащила из под кровати сумку. Вспомнила атлас мира. Из точки А в точку Б - полтора дня дороги. Через полтора дня она обнимет Сережку, погладит по мягким волосам. Сережка выздоровеет, она отвезет его к синему морю. Там их найдет Принц с облупившимся от солнца носом, и все будет по-новому.

...Между прочим,  Принц-аптекарь и правда нашел Светку. И пил через полгода чай в маминой квартирке с кружевными салфетками. А кто не верит в сказки, пусть поверит в атлас мира. Светкин Принц любил географию и знал – из точки А до точки Б не так уже далеко. Нужно только немножечко влюбиться.

Наталья ГЕРАСИМОВА

Опубликовано в газете "Комсомольская правда в Испании"

(c) 2004, Ediciones Rusas Mediana, S.L., "Комсомольская правда в Испании"

 

Hosted by uCoz