А потрепаться – слабо? А ни о чем. А просто так. Чтоб ни протокола, ни девиза. Пускай мысли скачут и слова перекатываются. И не ловите меня на акценте. Слишком дико было бы за несколько лет «закоренеть» в чужетеррании.

А то – две «свеженькие»: «Ну и как, ностальгию чувствуешь?» Приехали и сидят, ждут ностальгии. Нет уж, фигушки! Чего боишься, на то напросишься.

А ошибки мои прошу приписать гражданину Пушкину А.С., ибо он тоже любил русский язык вкупе с грамм. ошибками.

Туда грамм, сюда грамм...

Засиделась как-то мужская братия в ожидании погоды (с моря, естественно, полуостров все-таки) и полевых работ. На еде сильно экономили, чтобы на тот самый «грамм» оставалось. А по утрам страдали тоже сильно. И на больную голову трепит-информацию проводили.

Вот один умник и говорит:

- А мне это... как-то раз врач говорил, это... Ну, в общем, чтоб тебя с похмелья не «засекли», надо с утра это... покакать и это... поесть.

Помню всеобщий глубокий вдох.

- Чи-чи-чего?

- Ну, это... покакать и это... поесть.

Всеобщая задержка дыхания.

- Чи-чего п-поесть?

- Ну, чего хочешь, то и ешь, но сначала, это...

Хатха - это или прама-йога была, не знаю, но последовал коллективный выдох – толчком, и началась «ржачка». Народ зашелся хохотом и в буквальном смысле катался по полу.  Кажись, это была агни-йога, раз все до одного подумали (и представили!) одинаково.

Уж не знаю, как участникам разговора пригодился бы совет или нет. Но не случись в компании дотошного заики, совет пошел бы в народ, как «проверенное народное средство», это точно. И где-нибудь, кто-нибудь, отчаявшись в попытках остудить похмельную голову...

И ведь говорено было на родном языке! А ты попробуй донести трепетную мысль до энергичного чужеземца!

Вот случай был.

Одна старушка уже лет двадцать как пальцы веером сделала. На ногах. И на всех тапках для пальцев-эгоистов были вырезаны дырки.

- Feo, - сказала как-то дочка и купила очередные новые.

Примерили. Я смотрю – N37.

Она говорит: «Надо, видимо, поменять. На восьмой. Или девятый. Ты как думаешь?»

Я говорю: «А десятого там нет, случайно?»

Странно она на меня зыркнула и почапала в магазин. Возвращается: «Вот – девятый». Смотрю - N39, ширина такая же. Тапки жмут.

- Я думала, ты ширину поменяешь, а не номер.

- Как это – ширину?

- Понимаешь, у нас обувь отличается не только по номеру, но и по ширине. А так ты ее хоть на лыжи поставь, но, если в этом месте – тесно...

Вот это новость так новость была для нее! У ноги (!) и вдруг – ширина? Да еще и у обуви! А как узнала, что «у нас» еще и одежда имеет не только «размер», но и «рост»!.. Ну, явно завидовать стала. У нее рост – 180, у мамани – 150, а «размер» - одинаковый. Для себя покупает, что побольше, ушивает и т.д.

Так что – «завидуйте нам, завидуйте»! У нас вигоневая кофта растягивалась от 38 до 54, а тут – номер U («универсальный»), раздаваясь в ширину, укорачивается. Вот откуда мода пошла животы напоказ выставлять (и не только – животы), - из экономичных потуг на универсальность. Ну, потом к пупам пирсинг добавился, тату разноцветные и т.д. О-ой, знаю я эту моду: платье – одни бретельки, на ногах – сапоги зимние! Чтоб уже, если простудить, так только верхнюю часть, а нижняя чтоб не чихала.

А помните, у нас были понятия «мода» и «вкус»? Впереди шла, естественно, мама Мода, а за нею семенил Вкус (иногда не успевал). Но, если Мода велела: вытачки – от подола, рукава – долой, максимум (!) – три цвета, народ дружно отрывал рукава и вспарывал старые вытачки. Уж не знаю, как у вас,  а вот у нас и старушки не сопротивлялись долго. Ну, разве что минимальное мини их настораживало. А и то – сшить юбку из носового платка – свежо и экономно! – ну кто не «клюнет»? Главное, чтоб не короче пояса была.

Но уж – зимние-то сапоги – к вечернему платью?! Старичок Sabor явно трачен ревматизмом.

Многие почему-то считают, что мы приезжаем с Северного полюса. И, если за словом «русская» следует «У вас там холодно», я теряю интерес к собеседнику. Сколько можно нести в народ разумное и вечное про климат, зеленое (а не иссохшее) лето, озера, к которым подступает свежая травка, теплый дождь, веселый снег? Ничего они не поймут!

Проскочило как-то в разговоре слово «матрешка». «А, - говорят мне, - знаю, знаю! У вас из них белен делают!» И я представляю следующее.

Все, как и положено: ясли, младенец в соломе. Над ним ангелы летают «два в одном». А к самой колыбели подступили святые: один – «с бровями», другой – в жилетке и т.д. Ручки, как и положено, к выточенным животам прижаты.

Вот, значит, уставились они на это чудо глазами малеванными и вроде бы как растерялись.

- Ничего, - говорит тот, что с пятном на лбу, - углубим, расширим... Процесс пошел...

И отправляется защищать австралийских зайцев от австро-африканских егерей.

- Чур, няньку назначает президент! – быстро вставляет самый молодой и округляет невинные глазки.

- Религия – опиум для народа! – чуть не вырвался из жилетки тот, что в кепке.

- Так шта-а... Все для народа – и религия и опиум, патаму шта-а... – чего-то не договарвает стоящий с краю, пытаясь отклеить беспалую руку от живота.

Ну, и т.д.

... И ведь не палку пальмовую здесь ставят в углу к Рождеству, - елку! Прямо, как у нас. Только сани к зиме не готовят... Да пес мой с порога в сугроб не зарывается...

... Ну, вот и поговорили...

С праздником вас недавним! С обновляющим Новым Годом!

Татьяна Ивáнова