Детство Умбраля было непростым: с одной стороны, вся его семья состояла из матери, в скором времени отдалившейся от него, а с другой, в школе ему было не ужиться из-за строптивого нрава. Из школы его выгнали за поведение, и он больше не возвращался. Уже тогда Умбраль решил, что будет самоучкой, и стал страстным, но не «всеядным» читателем. В раней юности он начал сотрудничать с различными испанскими журналами, в которых выходили его броские, остроумные, безжалостные статьи на самые разные темы, чаще всего художественные или социальные. На него обратил внимание влиятельный испанский писатель, Нобелевский лауреат Камило Хосе Села, впоследствии ставший порковителем Умбраля и помогший ему опубликовать первые романы. С тех пор Умбраль стал писать и публиковать всё больше и больше, пробуя разные жанры - роман, эссе, автобиография - и в то же время зарабатывал себе на жизнь журналистским трудом. Каждый день либо в газете «El Pais», либо в «El Mundo», особо тесно ассоциирующейся с Умбралем, выходила его очередная статья. Широкая известность пришла к Умбралю отчасти благодаря его необыкновенно активной работе в жанре колумнистики, а также и потому, что в своих романах и эссе он высказывал крайне смелые мысли по поводу политической и социальной обстановки в стране. Умбраль был главным обозревателем movida madrileña: это важнейшее культурное движение андерграунда, возникшее в 80-e годы в Мадриде, имело своей целью раскрепостить пост-франкистскую Испанию, внести в неё демократический дух и сделать испанскую литературу, музыку, живопись и кино всесторонне современными. Умбраль явно сочувcтвовал этому течению и участвовал в различных акциях, направленных на поддержание свободного духа в стране. Он выступал по телевиденью, участвовал в дебатах о современной литературе и искусстве, и при этом не переставал писать. Среди его многочисленных книг стоит отметить «Тамуре» (1965), «Хулиганская баллада» (1965), «Если бы мы знали, что это была любовь» (1969), «Мадридская трилогия» (1984), «Счастливые дни в Аргуэльес» (2005) и «Любимый XX век» (2007).

Умбраля многие считали одиозной фигурой из-за того, что он с одной стороны поддерживал левую интеллигенцию, о чём вполне искренне заявлял в романах и воспоминаниях, а с другой - сотрудничал с газетой «El Mundo», приветствовал правое правительство Хосе-Марии Аснара и присоединился к публичной травле социалиста Фелипе Гонсалеса в начале 90-х годов. На всю Испанию прославилось выступление Умбраля в телевизионной передаче «Мы хотим знать». К концу отведённого ему времени, Умбраль был немало раздражён вопросами ведущей, не имевшими отношения к его творчеству, и своим суровым басом стал упрекать её в том, что она обманула его по телефону, заверив, что речь пойдёт только о его последнем романе, и пригрозил, что уйдёт из зала, если она не сдержит слово. Грозная тирада Умбраля завершилась словами: «Я пришёл сюда, чтобы говорить о своей книге!» Эта знаменитая фраза окончательно закрепила за Умбралем репутацию человека нелюбезного, политически некорректного и эгоистичного. Тесная дружба с Камило Хосе Села, писателем с фашистскими наклонностями, подливала масла в огонь: левые интеллигенты не верили в искренность Умбраля и считали его поведение аморальным.

Но всё это не мешало Умбралю обладать острым критическим умом, тонким вкусом, и необыкновенно живым и образным литературным стилем. Особенно хорошо это видно из его книги «Смерть и роза» (1975), стоящей особняком среди всех его сочинений и особо отмеченной испанскими критиками. В ней, сочетающей черты эссе, личного дневника и романа, Умбраль пишет об утрате сына, скончавшегося в 6 лет от лейкемии. Воспоминания о пережитой трагедии и о счастливой жизни до болезни ребёнка перемежаются с рассуждениями о жизни в её самых разных проявлениях, о любви, о снах, о литературе, о природе. Мысль об умершем сыне возвращается, обрастает всё большими подробностями и вариациями, становится всё более лирической и неуловимой. И несмотря на то, что Умбраль постоянно декларирует своё трагическое миросозерцание, из каждого его слова сквозит жизнелюбие. Язык Умбраля богат яркими и неожиданными сравнениями и метафорами, исполнен горькой иронии, проникнут особенным, поэтическим пониманием действительности, и одарён тем энергичным ритмом и горячим дыханием, какое бывает только у настоящей прозы. «В ребёнке есть что-то от фрукта, от кота и от человека. Он - точка пересечения индивида, яблока и кого-то из семейства кошачьих. (…) Фрукты заражают его на мгновение своим здоровьем, и ребёнок смеётся, видит, трогает, бежит, чувствуя в себе и в то же время не осознавая всю естественность того мира, того ухоженного леса, в котором он сейчас находится; ибо корзинка с фруктами, как и фруктовый магазин - следствия леса.»

Во всех книгах Умбраля, и в особенности в этой, подкупает пламенный темперамент, в сочетании с глубокими познаниями в области культуры, литературы и философии, и с умением остроумно и красочно выражать свои мысли, зачастую спорные и даже парадоксальные. На фоне традиционных испанских писателей-конформистов, писавших в старомодном духе XIX века, Умбраль выделялся свежестью восприятия и стиля. Среди огромного количества посредственных авторов-националистов, Умбраль был самым европейским писателем. В центре его романов всегда был Мадрид, но чувствовалось, что о нём пишет человек космополитического склада. Любопытно также, что как раз из наиболее явно свидетельствующей об этом книги, «Мадридской трилогии», становится ясно, какое значение имела для Умбраля славянская культура. Он многократно упоминает Мандельштама и Маяковского, как поэтов, оказавших огромное влияние на всё его поколение, преклоняется перед Толстым, хвалит Нижинского и с восхищением говорит о польском пианисте Артуре Рубинштейне: «Я уверен, что Рубинштейн, даже если бы он не выучил наизусть всего Шопена, мог бы вместить всего Шопена, всего Бетховена и, конечно же, всех романтиков, в несколько минут сольфеджио, ибо гениальный исполнитель делает гениальным всё, что он делает. (...) Стилистика -вечное сольфеджио литературы, такое, как если бы Рубинштейн не пошёл дальше сольфеджио, оставаясь гениальным виртуозом-сольфеджистом.»

Воображение Умбраля, которое многие считали избыточным и невоздержанным, толкало его на самые экстравагантные выходки. Так, например, когда ему срочно нужно было сдать интервью с каким-нибудь знаменитым писателем, но никто из современных авторов не казался ему достойным, Умбраль посылал в газету интервью с писателем, давно умершим, например, с Рамоном Валье-Инкланом. Он сам сочинял вопросы и сам же отвечал на них в духе интервьюируемого. Умбраль делал это не столько из желания удивить, сколько потому, что был солидарен с любимым поэтом Франсиско де Кеведо: тот признавался, что его много больше интересовали разговоры с мёртвыми, чем с живыми современниками. И, быть может, именно потому, что за причудливым умбралевским стилем, за всеми его идеями и самыми разными интонациями, сливающимися в единый поток сознания, чувствуется живой человек, читатели смогут ещё долго разговаривать с Умбралем. А Умбралю, при всех его странностях, всегда есть что рассказать.