На Испании кончается Запад. Кончается вместе со своими форпостами, бастионами и противотанковыми рвами: НАТО, ЕС, ОБСЕ, Общим рынком, Шенгенской зоной. Дальше, за Гибралтаром, лежит "третий мир". Африка, ислам, фундаменталисты. Сегодня этот мир выглядит жалко и опасен разве что сам для себя. Голод, войны, беженцы, теракты, нищета. Но еще шесть веков назад, и даже позже, этот мир был грозным, могучим и по-своему прекрасным. И он был вторым - альтернативой, вполне реальной и близкой.

Нынешней Испании с ее роскошными курортами, европейскими привычками и европейской свободой могло и не быть.

Испанская история записана не на скрижалях. Она записана на лицах окружающих вас испанцев, в их поступках и воспоминаниях. И если в Италии не осталось от Рима и римлян ничего, кроме руин и гробниц, а в Элладе, то есть в Греции, древние эллины - примерно то же, что обитатели Атлантиды, исчезнувшие с лица Земли тысячелетия назад и ничего не оставившие своим потомкам из XX века, кроме разве что тех же руин, то Испания сегодня населена теми же испанцами, которые отбивались сначала от римлян, потом - от мавров, потом - от французов, а под конец - друг от друга, в гражданскую войну, на которую они уходили в 1936 году и с которой до сих пор не вернулись, как выяснилось при более близком знакомстве, нежели позволяют сделать восторженные отзывы "иногородних" и иноязычных политологов и историков о пакте Монклоа и национальном примирении.

Главное качество местного характера - гордыня, и хотя с тобой любезны всюду: в отелях, в музеях, в магазинах, в кафе и даже берут чаевые, но берут и делают свой маленький сервис как-то иначе, чем в Италии или Греции. В Испании даже в гостиничном персонале чувствуется независимость. Независимость и доля равнодушия. Здесь неохотно говорят на иностранных языках. Да, они выучили то, что полагается для туристов: английский, местами - французский, а в "Эстиваль-парке", явочном для русских отеле в Салоу, на Коста-Дорада, даже русский освоили; интеллигенты знают не только английский, но свободно говорят и по-французски, но делают это "безо всякого удовольствия". Здесь вам не скажут, как в добродушной Германии или экспансивной Италии: "Ельцин - хорошо, Зюганов - плохо". Испанцы - интраверты. И здесь ничего не забывают никому. Французам напоминают о вторжении 1809 года. Смягчение суровых и мрачных испанских реалий, словно прокопченных дымом инквизиторских костров, пастельными французскими балами, маскарадами и праздниками, словно сошедшими с картин Буше и Ватто, "версализация" Мадрида - все это сразу кончилось, даже для "западника" и космополита Гойи. Я видела его "Ужасы войны". Они висят теперь в Сарагосе, рядом с "Капричос", и потрясают больше "Капричос". Оказывается, либеральные французы, явившиеся избавить Испанию от ее инквизиции, насиловали женщин, разрубали пленных заживо на части, оскопляли их, вешали, грабили и пытали, убивали мирное население.

Нас тоже не забыли, то есть вмешательство Москвы в гражданскую войну. Потомки республиканцев вспоминают с благодарностью, а потомки фалангистов - с тихой ненавистью.

В Испании - другие горы. Не такие, как в Италии. Пиренеи не похожи на Апеннины. Итальянские горы курчавы, ароматны, сладостны. Они совсем не страшные и похожи на растения в горшке, на солнечном подоконнике.

Испанские горы тяжелы, угрюмы, замкнуты. Они похожи на заоблачные замки жестоких владык. В них всегда холодно. Как там у Лорки? "И пей этот горный ветер, холодный от скал и кладов".

Испанский пейзаж, испанские улочки из XV века, испанские горы и море, испанские соборы и замки вызывают почему-то трудно объяснимое чувство тревоги и тоски. И легкий привкус полыни во рту. Лорка ничего не преувеличил. Тоска мягкими лапками сжимает сердце, тревога висит в зените легким жемчужным облачком, "...и ранили раннее утро хрустальные бубны печали".

Барселона - этакий бесшабашный Лисе, таинственно зовущий в даль Гель-Гью, сказочный, пряный Зурбаган. А.Грин никогда не был здесь, но он ее вычислил. Он не изображал сухой официозный Севастополь или сонную провинциальную Феодосию. Нет, гриновские города были именно такими: древними, где смешался прах надменных и свободных римлян с прахом алчных и мрачно-тоталитарных карфагенян; где загадочные иберы заложили первые камни пристани в Х веке до н.э...

Барселона - это море, и порт, и морские волки, и океанские суда, и отплытие каравелл Колумба, и открытие потусторонней Америки; материка, континента, неведомого клада среди безмерных океанов. Барселона - это Гауди, десятый вал католицизма, исповедь фаустианской души Запада, жаждущей ощутить и покорить пространство.

Собор растет, как кипарис. Он, кажется, укоренился в почве, распустился, как жимолость, и пахнет померанцем. Но это не пастораль, так же, как и рассказы Грина. Здесь берущая тебя в плен вечность, тоска по бессмертию, нестерпимая, причиняющая боль красота, наше ничтожество и наше величие, леденящая бесконечность, наше Несбывшееся и тень Бога, грозно и радостно падающая на мрамор, песчаник и гранит.

А.Грин искал страну, где можно гореть сразу с двух концов, где радость всегда грозная. Эта страна здесь!, за Пиренеями. Только испанская Ассоль не дождалась алых парусов, потому что Лорка, в отличие от Грина, не умел приделывать к своим метафизическим сказкам хэппи-энды из рахат-лукума и халвы.

"Но кто же придет? И откуда? Она все стоит у забора, и зелены волосы, тело, и видит горькое море".

Сейчас в Испании есть кое-что получше прежних интербригад, Кольцова и иже с ним. В Испании есть наши гиды, дорвавшиеся до истории, до природы и до свободы, до твердой почвы под ногами и до солнечного неба над головой.

Например, в Испании есть Наташа, эту Испанию за пять с половиной лет приватизировавшая, потому что она ее знает лучше испанцев и любит не меньше испанцев. И кому же могла сдать на руки своих туристических овечек "ОстВест", фирма, которая в объявлениях извиняется перед клиентами за то, что расположена на улице Маркса-Энгельса, как не пастырю Наташе, которая, в бытность свою студенткой, мечтала поставить коммунистов на берег того самого Тихого океана, на котором они закончили свой поход, - и слить их в воду из брандспойта!

Когда российское семечко, лопающееся от внутреннего содержания, бросают в плодородную европейскую почву, из него вырастает нечто невиданное даже для Европы. Нечто мичуринское, для кунсткамеры. Как раз Наташин случай. Семена у нас есть. Нет почвы. Все заглохнет и порастет быльем, все замерзнет или сгорит в засуху ясным пламенем. Мы - житница Европы, ее семенной фонд, селекционная станция. От нас больше не вывозят пшеницу, от нас вывозят души и умы, чьи голоса заметны даже в европейском хорале. Интеллигенция идет на экспорт, ее запасы неистощимы в отличие от запасов энергоносителей, и цена ее на мировом рынке никогда не упадет. Что ж, пусть если не себе, так хоть людям. "Наташа-тур" состоялся после 11 сентября, и я впервые не спросила у соотечественника, почему он уехал и не собирается ли возвращаться. Домой возврата нет.

Арабы и иудеи времен сказочных халифов и "Испанской баллады" Фейхтвангера были не агрессивны и терпимы. Они были куда утонченней и цивилизованней своих грубых и фанатичных победителей. Медаль в честь Филиппа II - это медаль и в честь Торквемады.

Испанцы не занимаются рефлексией и не склонны проводить "деинквизицизацию". Благополучная история вообще чужда рефлексии, рефлексируют только неудачники, вроде нас, у кого на финише - пепел и зола. А зола и пепел испанских костров прикрыты 8 - 9-м местом в ЕС, которое Испания делит с Грецией. Но Испания и свободнее, и роскошнее; в ней больше европейского лоска, шире горизонты, теснее связь с дочерними культурами Латинской Америки. На пепле и золе христианская цивилизация, сумевшая излечиться от фанатичной узости и сектантского экстаза, поставила нарядные отели и проложила скоростные автострады. Есть даже поезд "Ауе" - "Птица". Нам его показывали с плохо скрытым торжеством. Скорость - 360 км/ч. Ходит от Мадрида до Севильи за два часа.

Испанские университеты поддерживают древнюю славу Саламанки и не уступают Сорбонне. Испанские вина, испанские окорока, испанские курорты, вся Испания, разбитая на главы для престижных туристических справочников "Полиглот"... Средняя зарплата, которую получает Наташа и прочие гуманитарии, в 150 000 песет, то есть в тысячу долларов, что дает возможность жить пристойно. Пенсия в 70 - 80 тысяч песет. Стоила ли эта игра свеч - и костров? Испанцы считают, что стоила. Нет, конечно, они этого не скажут, особенно интеллектуалы. Неприлично. Но медаль в виде юбилейной монеты в 2000 песет с профилем Филиппа II налицо, и этим все сказано.

Воинствующая церковь Испании никого не ласкала и не утешала. Она отвоевывала. И главный кафедральный собор страны в Толедо своей мощью и вызовом похож на генеральный штаб армии. И недаром образ Христа в этой стране заменен образом Георгия Победоносца. Копье и враг под этим копьем - здесь это важнее распятия. Это страна конкистадоров, суровых завоевателей "золота, неба и духа", как сказал один испанский историк. Кортес, Изабелла, Фердинанд, Торквемада и Сид, Карл V и Филипп II, и, наконец, Франке. Они как будто все из Прадо: торжествующий официоз Веласкеса, этот марш победителей в красках, грубая мощь Рибейры, темное изуверское страдание Сурбарана, юродство Гойи и тайна и тоска Эль Греко - поверх всего.

Нет, они никуда не делись, эти проклятые и сожженные мавры и мориски, они остались в двойном аутодафе - для быка и для человека - боя быков, в смертельной свободе Карменситы, в тревоге "цыганского месяца", в завораживающих сладкой отравой строчках Лорки, в буйстве форм Гауди, в праздничных драконах и великанах, в сумасшедших желтых яйцах на стенах красного замка - музея Дали...

Один отрицательный персонаж из хемингуэевского романа "По ком звонит колокол?" говорит, что надо уничтожить всех священников и всех быков, потому что коррида и Церковь - это два бича Испании.

Возможно, такова и была цель республиканцев - пересмотреть итоги Не коммунистов, а левых интеллигентов. Или просто светских интеллигентов. Франко казался им фундаменталистом и почти что нацистом, а уж клерикалом-то наверняка. И они объединились с коммунистами в правительстве и не смогли помешать красному террору, и в 1936 году был убит левыми (расстрелян, как Лорка) поэт, романтик и идеалист, основатель Фаланги Примо де Ривера. И началась война. "Над всей Испанией безоблачное небо" - это была последняя Реконкиста.

И быки, и священники остались, историю изменить не удалось, и в кресте над Долиной Павших, торжествующе сверкающем над миром, нет мира и нет примирения. Он похож на меч, воткнутый острием в землю.

Холодные горние выси, обитель недобрых богов. Бог не всегда добр. По Урсуле Ле Гуин, бог - это тот, кто творит новую реальность. До сих пор в Испании говорят "режим", не добавляя "франкистский", чтобы не вызвать взрыва негодования у потомков фалангистов и у потомков республиканцев. Они здесь, в стенах усыпальницы, вместе, но не примиренные. Они пригвождены крестом к этой последней победе испанской истории над испанским народом.

Но жизнь внизу, под этим мечом, торчащим из испанского прошлого навечно, идет своим чередом. "Кровь давно ушла в землю, И там, где она пролилась, уже растут виноградные гроздья". Мы спускаемся в европейскую, гуманную, солнечную страну. Виноградные гроздья выросли, урожай собран. Испанцы и туристы со всех концов Ойкумены пьют хорошее вино. И, как водится в землях, бывших яблоком раздора, пьют его из чьих-то черепов.

МОСКВА - БАРСЕЛОНА - МАДРИД - ТОЛЕДО - САРАГОСА - ЭСКОРИАЛ - ДОЛИНА ПАВШИХ